Постоянная тема этих притч - единство; един Бог,
предстающий перед сторонниками разных вероисповеданий в
изменяющихся формах, подобно хамелеону на дереве; едины в
сущности своей все виды религиозного поклонения, подобные
разным способам приготовления одной и той же рыбы, едины,
наконец, и философские основы религий - так, сторонники разных
видов веданты, спорящие о соотношении Бога и мира, подобны
человеку, который не понимает, что во фрукте равным образом
реальны и важны все его составные части, от семечек до кожуры.

Другая тема - бедствия "железного века" (кали-юга),
вызванные господством в душах людей мировой иллюзии - майи. При
этом о майе идет речь у Рамакришны отнюдь не для уточнения
средневековых различий, касающихся соотношени бытия и небытия,
для него это психологическая реальность, определяема через
такие ее "приманки", как "женщины и деньги"- секс и соблазны
мира; иногда дается и более развернутая формула: "женщины,
деньги, земля". И сама эта формула, и примеры, поясняющие ее
(прежде всего речь идет о бедствиях многодетных и малоимущих,
но постоянно увеличивающихся семей), прямо связаны с тем
простирающимс вокруг Рамакришны морем нищеты, бедствий,
отчаяния разоряющихся ремесленников и крестьян, которое было
столь характерно для Индии XIX в.

И наконец, третья, постоянная тема бесед Рамакришны -
поиск путей освобождени от бедствий кали-юги. Он отнюдь не
считает необходимым для этого уход от мира. С его точки зрения,
следует лишь умело сочетать бхукти и мукти - наслаждение и
свободу, жить в мире, но не быть привязанным к нему
(излюбленный пример Рамакришны, обычно приводимый в качестве
иллюстрации к этому положению, - как живет служанка в доме
своих господ, будучи далека от него мысленно), бескорыстно
выполнять свои обязанности. И наконец, самое главное, самое
необходимое в железный век- любовь (бхакти), видящая Бога во
всех людях, независимо от их положения в обществе. Характерны
его высказывания об относительности кастовых различий, об
исчезновении их для достигшего совершенства человека. И это не
были лишь слова, это была норма поведения самого Рамакришны;
всю Индию облетел рассказ об одном из его самых необычных
поступков: ночью, пробравшись в хижину неприкасаемого, он
подмел пол хижины своими длинными волосами.

Рамакришна выступает с проповедью единого Бога (в качестве
высшей реальности), считает относительными кастовые различия,
отстаивает идею упрощения и удешевлени обрядов: подобно тому
как рыбу удобнее есть, удалив хвост и голову, так и поклоняться
Богу лучше, по его словам, в самых простых формах.

Как он достиг этих прозрений? Он вначале своего пути
захотел ощутить, почуствовать, потрогать божественное.

Если у нас все силы бросают на изучение физических сил
природы, то в Индии стремяться понять суть природы. Реальность,
к которой она стремиться, трансцендитальна. Не стоит
противопоставлять реализм Запада идеализму Индии. Это два
реализма. Индусы по своему реализаторы. Они не хотят
удовлетвориться абстрактной идеей; чтобы постигнуть ее, они
охотно прибегают к приемам чувственного овладения. Им надо
видеть, слышать, осязать, попробовать на вкус идею. Богатство
их чувственного восприятия, необычайная сила фантазии и
способность воплощать интуицию в видимый образ далеко
превосходят эти же способности у нас.

Всеобщее верование Индии - то определенное, то неясное -
заключается в том, что все существующее существует только
благодоря универсальному Сознанию, единому и неделимому, имя
которого - Брахман. В нем рождаются различные облики
разнообразных предметов, наполняющих вселенную. И Вселенная
обязана своей реальностью этому универсальному духу, который
является ее идеей. Мы, индивидуальные умы, составляющие
неотьемлемую, органическую часть космического Духа, мы
воспринимаем идею вселенной, многобразной и изменчивой, но мы
ей приписываем независимое реальное существование, пока мы не
возвысимся до познания единого Брахмана. Нас вводит в
заблуждение Майя, Иллюзия, которая не имея начала и существуя
вне времени, заставляет нас считать вечной реальностью то, что
есть лишь поток переходящих образов, истекающих из невидимого
источника, - единственно существующей Реальности.
Следовательно необходимо выбраться из увлекающего нас
потока иллюзий и достигнуть истоков. Тяжелая задача! Но она
ведет нас к спасению. Этот поединок, полный страдания и
героического преодоления, носит название: Садхана. Участники
его - садхака. Их маленькая когорта, обновлясь из поколения в
поколение, пополняется бестрашными сердцами, которые должны
пройти школу терпенья и суровой дисциплины, ипытанной веками.
Два пути существуют для них: первый путь - путьпознания через
полное отрицание "не то, не то" - это оружие "джананинов",
второй путь - путь познания через постепенное утверждение "то,
то" - это путь "бхакти". (Вообще существует множество путей,
которые использует "Интегральная йога" Шри Ауробиндо, но
вернемся к классике).
Идущие по первому пути всю свою надежду возлагают на
интеллектуальное познание, и напрягая все силы, не отрывая
взора от высшей цели, отказываясь от всего, что есть или
кажется стоящим вне ее. Второй путь - это познание через любовь
и ради любви к Возлюбленному (чья форма, очищаясь, меняется);
идущие по этому пути отказываются мало по малу от всего, что
есть не он. Первый, джанин, идет по пути абсолюта,
безграничного бога. Второй, бхакти, следует по пути бога
личного, немного задерживаясь на этом пути, прежде чем догнать
у цели паломников джнаны.
Второй путь (бхакти) и был тем путем, на который, не ведая
этого, руководимый инстинктом, вступил Рамакришна. Влюбленный
в немую богиню Кали (богиня созидания и разрушения, творческая
энергия универсального сознания) сгорал на медленном огне.
Достигнуть ее, обнять, уловить хоть малейший признак жизни,
взляд, улыбку - стало единственной целью его существования. Он
был как потерянное дитя. В слезах он умолял он Мать явиться
ему. Каждый напрасно проведенный день доводил его до безумия.
Он потерял всякую власть над собой. В своем возбуждении,
которым ничто не управляло, он, не зная науки регулируемого
экстаза, науки, которая в религиозной Индии на протяжении
тысячелетий была тщательно разработана и проверена, со всей
пендантьчностью, требуемая двумя факультетами - медийинским и
богословским, - бросился наудачу вперед, ослепленый своим
безумием. Он рисковал собой. Смерть всегда подстерегает
неосторожного йога, который ходит над пропастью. Люди, видевшие
его в эти дни, рассказывают, что лицо и грудь были красны от
постоянного прилива крови, глаза полны слез, тело сотрясалось
судоргой. Он был на грани полного изнеможения. Еще шаг - и
неминуем провал в черную глубину, мозговой удар или же
прозрение. Он прозрел, стена рухнула.
Вот что рассказывает сам Рамакришна, это напоминает
интонации "божьих безумцев", великих духовидцев Европы.
"Как-то раз я чувствовал себя во власти невыносимой тоски. Мне
казалось, что кто-то выжимает мое сердце, как мокрую
салфетку... Муки терзали меня. При мысли, что я так и не
удостоюсь благодати божественного видения, страшное неистовство
овладело мной. Я думал: "если это так, то довольно с меня этой
жизни". В святилище Кали висел бльшой меч. Мой взгляд упал на
него, и мой мозг пронзила молния. - "Вот. Он поможет мне
положить конец". Я бросился, схватил его, как безумный... И
вдруг... Комната со всеми дверями и окнами, храм, - все
исчезло. Мне показалось, что больше ничего нет. Передо мной
простирался океан духа, безбрежный ослепительный. Куда бы я не
обращал взор, насколько хватало зрения, явидел вздымающиеся
огромные волны этого сияющего океана. Они яростно устремлялись
на меня, с ужасающим шумом, точно собирался меня поглотить. В
одно мгновенье они подступили, Обрушились, захватили меня.
Увлекаемые ими, я задыхался. Я потерял сознание и упал... Как
прошел этот день и следующий - я не имею никакого
представления. Внутри меня переливался океан несказанной
радости".

Интересно, что в этом чудесном рассказе нет больше речи о
"Божественной Матери".
Это состояние знакомо нам (в ослабленном виде) во сне,
наяву эти впечатления получали и христианские, и будийские
мистики - все, кто стремился к Абсолюту. Все поглашались
бесконечностью. Нельзя беспечно подходить к беспредельному.
Удар от первой встречи был так силен, что все его существо еще
долго продолжало содоргаться. Он видел все окружающее как бы
сквозь завесу ослепительного тумана, свозь волны расплавленного
серебра, огненых точек. Он перестал владеть своими глазами,
свим телом, своей мыслью; посторонняя воля управляла им; на
него находили минуты ужаса, тат как он не понимал, что это
значит. Он умолял Мать прийти на помощь.
И вдруг он понял... Им овладела Мать. Тогда он отдался без
сопротивления. Она заполнила его. И сквозь завесу тумана,
постепенно, часть за частью, выступало во плоти существо
богини... С тех пор его ночи, его дни проходили в постоянном
общении с любимой. Это была беседа бесконечная, непрерывная,
как река текущая мимо храма. Наконец он совершенно слился с
ней. И постепенно свет его внутреннего видения проявился вовне.
Другие люди, смотревшие на него, видели, как он; они видели
сквозь его тело, словно сквозь стекло окна, тела богов.
Впоследствии Рамакришна, оглядываясь назад и мысленно измеряя
бездну, которой он избежал, не мог понять, каким образом его
разум, сама его жизнь не потонули в ней.
Но что важно, что не погибнув, напротив пройдя период
галлюцинаций, после которого дух его, окрепший, радостный,
гармоничный, поднялся до великих мистических осуществлений,
представляющий интерес для всего человечества. После разрушения
личности, распад на составвные элементы, они снова
восстанавливаются, образуя более высокий органический синтез.

Это происходило в 1858 году, Рамакришна не достиг
господства над собой. Божий бродяга двигался, как слепой без
поводыря, с закрытыми глазами. Вместо того чтобы идти по
дороге, он продирался сквозь колючие изгороди и скатывался в
канавы. И все же он двигался вперед.
И наконец пришла помощь от женщины - Бхайрави. Она
принадлежала к касте браминов, была высоко образована и
начитана в священных текстах Бхакти. Выслушав измученного
Рамакришну сказала, что не стоит печалиться, а следует
радоваться, так как он собственными силами достиг одного из
наивысших состояний Садханы, описанных в текстах Бхакти, и его
страдания составляют ступень великой лестницы. Путь познания,
который он проделал с завязанными глазами, она заставила пройти
при полном свете.
Бхакта, "познающий через любовь", начинает с принятия
некой одной формы бога, в которой он видит свой избранный идеал
(как божественная Мать, избранная Рамакришной). Он
долгоостовался поглощенным этой единой любовью. Вначале ему
труднодостигнуть ее объкта, но постепенно ему удается видеть
его, осязать, беседовать с ним. С этого времени ему достаточно
малейшей концентрации, чтобы почуствовать живого господа. Так
как он считает, что его господь есть все, принимает все формы,
он начинает воспринимать различные эмонации, други формы бога.
Эта полифония заполняет его воображение. Наконец она настолько
заполняет его своей музыкой, что в нем не остается места для
мира материального: он исчезает. Когда одна идея овладевает
душой, все другие мысли блекнут и меркнут, тогда близка
конечная цель, высшее единение с брахманом. Еще немного - и
можно достигнуть прекращения мышления, когда путем полного
отречения, осуществляется полное единение.
Он овладел всеми способами слияния с богом через любовь.
Он обложил божественную крепость со всех сторон; завоеватель
бога сам имел в себе божественное начало. Его руководительница
признала в нем воплощение божества. На собрании, созванном по
ее иниацитиве в Дакшинесваре, после дискусси ученых пандитов,
Бхайрави заставила авторитетных теологов признать в нем нового
Аватара.
Популярность его стала расти. Издалека приходили
поломники, чтобы посмотреть на новое чудо - человека,
прошедшего не один, а все пути Садханы.
Но Рамакришна чувствовал возле себя присутствие лишенного
формы и непостижимого бога и его сверхчеловеческое безразличие.
Чувствовал, что ему придется покинуть гнездышко сердца,
раствориться душой и телом в горниле, полном бесформенного и
абстрактного.
Не Рамакришна пришел к безличному богу, но посланный
обнаженный монах - Тотапури, явился за любовником Кали.
Он только проходил мимо, когда увидел Рамакришну,
погруженного в блаженное созерцание внутреннего видения.
- Сын мой, - сказал он ему, - я вижу, что ты уже далеко
продвинулся по пути истины. Если хочешь, я могу помочь
достигнуть следующего этапа. Я начу тебя Веданте.

Рамакришна с наивной простотой, заставившей улыбнуться
сурового аскета, ответил, что ему сначала надо спросить
разрешения у Матери(Кали). Разрешение было получено. Тогда он
кротко и с полным доверием отдался во власть божественного
руководителя.

Адваита (не имеющий подобного) - это самая точная, самая
абстрактная форма Веданты. Она восходит до Упанишад, и даже
дальше. Ее представителем в 8 веке нашей эры был Шанкара. Это
абсолютное отрицание двойственности. Существует одна
единственная реальность, исключающая всякую другую реальность.
Ее имя не имеет значения: бог, бесконечность, абсолют, Атман,
Брахман - не все ли равно? Ибо эта реальность не обладает ни
одним качеством, которое способствовало бы ее определению. На
всякю попытку такого определения следует один ответ "нет, нет".
То что кажется существующим (мир наших чувств и нашего разума),
есть все то же единое абсолютное, но ложно порожденное
неведением (Авидья). Под влиянием Авидья, Брахман принимает
разные имена и разные формы, которые просто являются
несуществующими. Единственно существующее в этом потоке
призрачных "я" - это настоящее Я, Параматман, Единый. Для его
достижения добрые дела бесполезны; самое большее, они
способствуют образованию атмосферы, благоприятной для
внезапного явления познания. И только это познание - при том
непосредственное - может возродить душу и спасти ее (Мукти).

Вот рассказ Рамакришны: "Тотапури приказал мне отвлечь мой
ум от предметов и погрузится в лоно Атмана. Но несмторя на все
мои усилия, я не мог миновать царства имен и форм и привести
свой дух в состояние "безусловности". Мне не стоило никакого
труда отвлечь свой ум от всех предметов, заисключением одного:
это образ возлюбленной Матери, живая реальность. О преграждал
мне дорогу к потустороннему. При всех попытках снова возникал
образ Матери. Тогда используя воображение рассек этот образ
надвое. Тогда исчезло поледнее препятствие, и мой ум тотчас же
вознесся за пределы "условных вещей". Я растворился в Самадхи".

Ему понадобилось напряжение всех сил и бесконечное
страдание, чтобы взломать дверь, ведущую в царство
недостижимого. Он достиг последнего этапа, в котором исчезают и
субьект и объект. "Вселенная померкла. Исчезло само
пространство. Вначале мысли-тени колыхались на темных волнах
сознания. Только слабое сознание моего "я" повторялось с
монотонным однообразием... Вскоре и это прекратилось. Осталось
одно Существование. Душа потонула в своем Я. Всякая
двойственность исчезла. Пространство конечное и пространство
бесконечное слились в одно. За пределами слова, за пределами
мысли я достиг Брахмана". Он в один день осуществил то, для
чего Тотапури понадобилось сорок лет.